Он торопился. Мы пообещали друг другу все обсудить позже идали отбой.

Обедал я с Рудольфом и одним из наших клиентов в роскошномресторане. Это был так называемый деловой обед, означавший не тольковоздержание от алкоголя, но и возможность включить потраченное на него время вдневную подбивку. У Рудольфа ставка составляла четыреста долларов в час, моябыла скромнее: триста. Следовательно, два часа, пошедшие на утоление голода ибеседу, обошлись клиенту в тысячу четыреста баксов. Ресторан перешлет в фирмусчет за еду, а наши бухгалтеры возложат на плечи клиента и эти расходы.

Вся вторая половина дня прошла в совещаниях и телефонныхразговорах. Только неимоверным усилием воли я охранял на лице маскуневозмутимости. Никогда прежде антитрестовское законодательство не казалось мнестоль безнадежно запутанным и нудным.

Около пяти чудом выкроилось несколько свободных минут. Япопрощался с Полли и вновь заперся. Положив перед собой таинственную папку,принялся черкать на листе стрелки, поражающие две мишени: “Дрейк энд Суини” и“Ривер оукс”. Но истинной целью был Брэйден Ченс, компаньон фирмы, занимающийсясделками по недвижимости, с которым я так и не смог найти общего языка.

Я вспомнил молодого человека, слышавшего нашу перебранку поповоду файла и буквально через минуту после того, как я вышел из кабинета,обозвавшего своего шефа дерьмом. У помощника наверняка был доступ к закрытомуфайлу о выселении бродяг.

Не рискуя быть подслушанным службой безопасности, я помобильному телефону связался с сидевшим в соседнем кабинете помощникомРудольфа, тот отослал меня к коллеге из другого отдела, и вскоре я узнал, чтопомощника Ченса зовут Гектор Палма. В фирме он проработал три года, занимаетсяисключительно недвижимостью. Я решил поговорить с ним попозже, вечером, и нездесь.

Позвонил Мордехай. Ему не терпелось выведать мои планы наужин.

– Угощаю, – услышал я в трубке.

– Супом?

– Брось! – Он рассмеялся. – Нет, в самом деле, я знаюместечко, где подают отличные сандвичи.

Мы договорились встретиться в семь. Клер наверняка вошла впривычный ритм, и теперь для нее не существовало ни времени, ни ужина, ни мужа.На бегу она позвонила мне откуда-то и сообщила, что вернется домой поздно. Ужинна усмотрение каждого. Я не обиделся. В конце концов, этому стилю жизни онанаучилась у меня.

Мордехай ждал в ресторанчике у Дюпон-сёркл. Возле баратолпились хорошо оплачиваемые госслужащие. Мы устроились в тесноватойвыгородке.

– История Лонти Бертон разрастается. – Мордехай сделал хорошийглоток пива из кружки.

– Прости, последние двенадцать часов я, можно сказать,пробыл в одиночке и совершенно не представляю, что происходит.

– Похоронами заинтересовалась пресса. Конечно! Четверодетишек вместе с матерью обнаружены мертвыми в машине, всего в полуторакилометрах от Капитолийского холма. А сенат занят пересмотром программсоциальной помощи, в результате чего бездомных станет больше. Представляешь,какую шумиху можно поднять?

– Значит, похороны превратятся в настоящее шоу.

– Вне всякого сомнения. Я опросил десяток активистов ибездомных, все они собираются прийти да еще привести товарищей. Церковь будетпросто набита ими. Опять же подъедут репортеры. В шестичасовом выпуске новостейнаверняка крупным планом покажут большой гроб и четыре маленьких. Так что передпохоронами будет гонка, а потом демонстрация.

– Может, смерть всколыхнет чью-нибудь совесть.

– Может быть.

Как достаточно опытный юрист, живущий в большом городе, язнал, что обычно приглашение на обед или ужин имеет совершенно конкретную цель.Что-то было на уме у Мордехая, я видел по глазам.

– Как, по-твоему, они оказались на улице? – пустил я пробныйшар.

– Не знаю. Думаю, ничего необычного.

Поразмыслив, я решил, что могу рассказать Мордехаю озагадочной папке. Содержимое ее было известно – благодаря моему положению вфирме – только мне. Раскрытие информации о деятельности клиента означалогрубейшее нарушение профессиональной этики, чреватое угрозой навсегда потерятьработу. Да и подтвердить полученные сведения мне было нечем.

Официант принес салаты.

– После обеда я провел небольшое совещание, – сказалМордехай. – Присутствовавшие София, Абрахам и ваш покорный слуга пришли квыводу, что нам необходима помощь.

Это меня не удивило.

– Какого рода?

– Нужен еще юрист.

– А я-то думал, на дополнительного сотрудника у вас нетденег.

– В нашем распоряжении имеется небольшой резерв.

Кроме того, мы выработали новую стратегию маркетинга.

Фраза развеселила меня, на что, похоже, Мордехай ирассчитывал. Улыбнулись мы одновременно.

– Человек, способный десять часов в неделю заниматься сборомсредств, в итоге получит неплохое вознаграждение.

Снова улыбки.

– С отвращением вынужден признать, – поведал Мордехай, –существование нашей конторы целиком и полностью зависит от того, удастся линабрать необходимую сумму. Фонд Коэна потихоньку оскудевает. До сих пор мымогли себе позволить роскошь не опускаться до попрошайничества, однако в самоеближайшее время ситуация изменится.

– Что будет входить в обязанности новичка?

– Улица. Ты немного знаком с ней, видел нашу контору. Дыра.София – мегера, Абрахам – невыносимый зануда. От клиентов дурно пахнет,заработок – с гулькин нос.

– То есть?

– Мы в состоянии предложить тебе тридцать тысяч в год, но втечение первых шести месяцев гарантируем только половину.

– Почему?

– Отчетность фонда закрывается тридцатого июня, когда намсообщают, сколько денег отпущено на новый финансовый год, начинающийся первогоиюля. Сейчас наш резерв позволяет заплатить тебе за шесть месяцев. Затем мывчетвером разделим поровну то, что останется после вычета накладных расходов.

– И София с Абрахамом согласны?

– Да. Я произнес перед ними маленькую речь. У тебя неплохиеконтакты в ассоциации, отличное образование, приятная внешность и все такое.Бог велел тебе заняться сбором средств.

– А если я не захочу?